Баня на мельнице. Автор М.С.

Сегодня, когда время летит сквозь пространство наших желаний (и более понятные пространства) с головокружительной быстротой, хочу поведать Вам одну историю. Историю, дошедшую до меня случайно, в одном из разговоров за рюмкой чая, поведанную человеком, который помнит иные времена, далёкие времена становления мультиспорта в нашей стране.

Те времена, когда ты мог считаться мультиспортсменом, если в состоянии снять лыжи и пробежаться зимой с картой по заснеженному лесу хотя бы один километр, или летом надеть в лесу лыжи и тоже с картой совершить приятную прогулку по зелёной траве. Когда соревнования были чаще, чем тренировки, а участники знали друг друга не только по протоколам, а и по личным встречам и расставаниям. Тогда сборы мультиспортивных команд в Дубае или Анталии, казались бессмысленным бредом («сумасшедшею сказкой Гойа», А. Вертинский), который не мог прийти в голову даже самым тщеславным и амбициозным, (а если в их головах такое и было, то озвучанию это не подлежало). Тогда результат зависел не от длины сосалки питьевой системы, не от пропорции химоты в ней, не от способности трусов выводить влагу и удерживать тепло, и даже не от удачного сочетания сыра костромского и колбасы советской на бутерброде, сделанном ещё за несколько часов до электрички привозящей участников на старт. Подбор, промывка и просушки кураги играла свою роль, но не она давала желаемый результат, а личная и командная стойкость характера, и способность отдать сопернику в нужный момент последнюю запасную камеру, когда твоя ещё не пробита. Когда никто не говорил о новых мультиспортсменках, появившихся в командах-четвёрках, обсуждая их феноменальные физические данные в духе: смотри какие плечи, наверное, из гребли пришла, да ты на бедра её погляди, сразу видно лыжница, да я видел, как она бежит, носок на себя тянет, чистая барьеристка. Тогда говорили просто, мы нашли в команду хорошую девушку, а завистники про себя отмечали «не только хорошую, но и хорошенькую». Можно долго перечислять подобные факты, да Вы и сами многое вспомните без меня. Короче, этот рассказ про ту пору, которую можно без сожаления уже назвать, романтической. Она ушла. И ушла безвозвратно.

А теперь просто читайте и, если есть что, вспоминайте, как это было. Без имён и протоколов, без фамилий и результатов, сплитов, сумм призовых и тотализатора.

Я спокойно делал своё дело. Колол дрова и бросал в печь безо всякой спешки. Баня должна была быть истоплена и готова к приходу первых спортсменов, как громко именовал их мой товарищ (Главный). Я ничего не знал до того, ни о том кто проводит, ни о том как, проходят подобные мероприятия, а потому работа не предвещала ничего, кроме скромного заработка и пропитания за один проведённый на мельнице день.
Когда баня была готова, я спокойно отложил топор в сторону и пошёл в комнату для встречи людей пришедших из леса и решил попить чайку, доложив о том, что в нашей бане пришло время париться. Новость была встречена без особой радости, так как никто из леса ещё не вышел, а Главный, проведя не первую ночь на ногах, устало сидел за столом и безуспешно обдумывал, как ускорить подсчёт каких-то результатов. Только сидевшая рядом с ним барышня, которая помогала ему в деле проведения соревнований, решила собираться в баню как раз до прихода первых участников. Я ждал своего чая и понимал, что моя трудовая ночь, ещё в самом разгаре.

Она вышла. Главный остался сидеть за столом. Но буквально через пару минут дверь отворилась и в комнату зашли первые участники. Они провели в ночном лесу не так много времени, но выглядели уставшими, если не замученными. Главный взял их карточку для проверки и предложил располагаться. Спортсмены стали снимать свои анораки, бахилы и что там ещё используют для того, чтобы ходить по тайге зимой в ту погоду, когда непонятно что лучше, проваливаться в снег порою по колено или тащить на себе лыжи по чахлой траве половину пути, ругая себя, что не пошёл пешком.

Чай поспел. Мужчины, а это была большая мужская команда, человек 6-7 расселись вокруг стола, достали свои скромные яства, из того, что не было съедено в пути. Комната освещалась лишь свечами. Электричества на мельнице не было. Парни двигались не спеша, пытаясь насколько возможно изобразить вальяжность, граничившую с сонливостью. От мокрых вещей, которые принесли на себе спортсмены и чашек с кипятком исходил пар. Трапеза только началась, и тут ……….
Тут словно из облака это пара на пороге появилась она. Она не просто вошла, открыв тяжелую дубовую дверь, она возникла в проёме двери, как мираж или сновидение, как чудо, как что-то необъяснимое в этой лесной глуши. Её белое тело в прекрасном кружевном нижнем белье, неотразимого красного цвета, никак не вязалось с этой обстановкой. И хотя из-за стола, я не мог видеть её стройных ног, ниже коленок я понимал, что она не может стоять на этом холодном мокром полу, где только что прошлёпали (другого слова и не подберёшь) первые участники, просто вот так, как мы смертные, своими белоснежными ступнями. Я думаю, она просто висела в воздухе, так легко и почти ажурно всё это выглядело. Оторвать от неё взгляд я не мог. Слов «Миша, пойдём» никто не услышал, над комнатой повисла пауза.

Те, кто волей судеб смотрел на дверь, так и замерли в неподвижных позах, иные подняли глаза от своей пищи, просто почувствовав происшедшую перемену в комнате. Им повезло меньше, вся координация их движений в мгновение сошла на «нет». Из рук одного под скамью упал бутерброд, тут же погрузившись в темень помещения, чашки, не донесённые до губ, так и остались в нескольких сантиметрах от цели. Одна свеча затухла, как будто понимая, что она здесь лишняя и её свет может помешать созерцанию этого чуда. Девушка была прекрасна. Единственное сравнение, которое приходило в голову….. Елена Прекрасная.

Видимо, Елена не привыкла появляться, так запросто, в красивейшем кружевном нижнем белье перед компаниями, развалившихся на деревянных скамьях мужчин в тельняшках и брезенте, мужчин не бодро рассказывающих друг другу о своих лесных геройствах, а потому лёгкий румянец появился на её щеках, отчего они стали ещё краше и смущённая тень улыбки появилась на губах. Долгим ли было это мгновение? Не скажу. Я не замечал времени.

Почти сразу Главный встал из-за стола, и вышел вместе с барышней, своею спиной, закрыв от меня видение. Молчание висело ещё несколько секунд, первыми опомнились те, кто держал в руках железные чашки с горячим чаем. Они побросали их на стол, пытаясь скорее освободить обожжённые руки и схватиться за что-нибудь холодное, один достал фонарь и начал поиски бутерброда у себя под ногами, кто-то продолжил ломать растворимые макароны. Жизнь закипела в маленькой комнате. Я долго не мог опомниться и даже когда силуэт девушки начал таять в памяти этот красный цвет стоял перед глазами, обдавая какой-то теплотой и буквально физической притягательностью. Первый из тех, кто поел, вдруг опомнился и заторопил остальных в баню, видимо, пытаясь нагнать упущенное. Но это уже не имело смысла. К тому моменту, когда команда выдвинулась в сторону бани (на то они и команда, чтобы делать всё вместе) из большого холла уже доносились голоса Главного и Елены Прекрасной.

События меж тем стали развиваться. Пришли ещё несколько человек и среди них крепкая туристка, надёжно стоявшая на ногах. Передвигалась она не быстро и потому, пройдя лишь обязательный путь по лесной чаще, направилась к мельнице, твёрдо рассчитывая и погулять в лесу - побороться с ленью и попариться в бане - показать себя. Когда она пришла в комнату, там уже проходила, ставшая привычной трапеза и слушание рассказов о том, кто и как передвигался по заснеженной тайге в этот день. Конечно, Екатерина не могла отказать себе в еде и тоже бодро принялась уплетать за обе щеки, благо принесла она с собой еды достаточно.Попутно расспрашивая, о том о сём, она дошла до вопроса бани. Любую информацию она переваривала, как и пищу, абсолютно спокойно, пока не услышала ответ на «банный» вопрос. Выяснилось что в бане уже две команды, а это не менее восьми мужчин. Зрячих и возможно обнажённых….

В углу, где находилась Катерина, завертелось какое-то облако. Вещи из рюкзака появлялись и исчезали, еда была забыта на столе, вещи, одетые на Екатерину только исчезали, не больше чем через полминуты её обнаженное тело растворилось в проёме двери, взмахнув оставшимся только кончиком полотенца, уносимого ей на плече. Кто-то опытный сказал вслух: 27 секунд. Метеор прямо, подумалось мне. Не знаю, как была встречена Катерина в парилке участниками, но они появились довольно скоро, Катя же, видимо, привычная к процедуре купания в ледяной воде в перерывах между заходами в парилку, долго-долго не появлялась в трапезной комнате.

Утро прошло в тех же заботах что и ночь. Команды финишировали одна за другой, получивши свою долю приключений в лесах Карельского перешейка. К середине дня на Мельнице показался один мой знакомый ещё по старым временам. Звали его Иван. Оказалось, что в тот момент он усиленно занимался ориентированием и каким-то странным, на мой взгляд, спортом. Неким мультиспортом. Я не стал вникать в подробности дела, а просто обрадовался, что встретил в такой глуши знакомое лицо и тоже, стало быть, как-то приобщён к новым веяниям жизни. Ведь знакомы мы были уже десять лет как. Видимо, достаточно поверхностно, ведь об его увлечении я ничего не знал, считая его одним из многих туристов. Запросто, поговорив с Главным, чего я никак не ожидал, он сказал, что я могу «не париться», а пойти попариться, а заодно поговорить с ним о нынешней его жизни. Такой вот он изрёк каламбур (1). С одной стороны я был озадачен всё же в парилке известные спортсменки, а я не привык видеть их (да, вообще женщин (2) ) не то что голыми, а даже с минимальным отсутствием костюма. С другой стороны интерес к новой для меня стороне спортивной жизни и настойчивые требования моего знакомого, сдобренные лучезарной улыбкой, не оставляли мне другого шанса. Надеюсь многие вспомнят его добрую улыбку, и ещё больше буду рад, если он дарит её своим друзьям и товарищам до сих пор (*).

Скинув, всё своё, весьма зимнее облачение, и надев совсем немодные, как выяснилось в той среде плавки, я отправился к парилке. Товарищ мой стоял перед дверью в самом смелом костюме купальщика, о котором я слышал из детской сказки «Кот в сапогах». Он удивлённо посмотрел на меня и по его взгляду я понял, что плавки лишняя деталь моего гардероба. Действительно, как я сразу не подумал: в русской бане? Трусы? Бессмыслица. Я даже удивился себе, ведь раньше, заходя в баню среди людей своего круга, я и подумать о таком не мог, как и не мог подумать, что там будут девушки. Решительно бросив плавки на поленницу (для непосвященных скажу, что печь топилась снаружи, а не изнутри парной), я сделал уверенный шаг внутрь. Пройдя пару шагов и только привыкая к более темному, по сравнению с холлом, помещению, мы повернули направо к лестнице ведущей наверх по полкам (ударение на второй слог). И только тут заметили девушку, скромно стоявшую сбоку от входа. Спиной она прислонилась к стенке парной, одна ножка её стояла на полу, а вторую согнув в колене, она прижимала пяткой к стене. Волосы её вились и ниспадали на плечи, едва их касаясь. Видно было, что она уже разогрелась, потому как щёки её разрумянились, да и большая и красивая, по-русски правильной округлой формы грудь, тоже порозовела от жара парилки. Сначала я подумал, что не смогу оторвать глаз от этого зрелища, но Иван каким-то вопросом прервал моё замешательство. Я, конечно, не смог ответить, я даже не понял, что вопрос адресован не мне, но когда девушка сказала пару слов ему, я, всё же, ещё немного поднял глаза. Я заглянул ей в глаза, и смотрел не отрываясь и не понимая, что можно сказать незнакомой обнажённой красивой женщине вот так неожиданно (возможно только для такого непроходимого увальня), появившейся передо мной во всей своей красе. Она, видимо, почувствовала моё замешательство и просто, по-дружески улыбнувшись, сказала: «Надя. Привет». Я нашёл в себе силы только поздороваться и не опускать глаз вниз, после чего Иван позвал меня на один из верхних полков, где за время моего замешательства у двери, уже пристроился греться, после своей, как потом я выяснил, приятной лесной пробежки на лыжах. Надежда так и стояла у двери, я отчаянно хотел смотреть туда и только туда, но я также прекрасно понимал, что смотреть мне на неё нельзя. Мы разговорились с Иваном о его нынешних победах и постепенно отвлеклись от иных переживаний, и лишь когда барышня решила покинуть парную, я посмотрел вслед удаляющейся её обнажённой фигуре.

Долго ли коротко ли продолжалось, то, что некоторые спортсмены называли даже гонкой, но приходило то время, когда всем следовало быть уже на мельнице. У них это называлось контрольное время. Я понимал, что после этого мои заботы уже прекратятся, а заботы организаторов по подсчёту результатов, достигнут своего апогея. Совсем немного участников уже грелись в парной остальные или спали, дожидаясь награждения, или бесцельно слонялись, уже выспавшись, и рассказывая о своих приключениях, не только на этой гонке, но и в других своих туристских и спортивных занятиях.

Ничего не подозревая, я пошёл в район купели, куда разгорячённые спортсмены и спортсменки окунались, выходя из парной, чтобы закалить свой характер и тело. Мне надо было набрать воды. Мельница располагалась на ручье, и потому можно было набирать воду прямо из здания, а купель была отгорожена плотинкой, чтобы желающих искупаться не уносило ручьём в леса Карелии. И так оно вышло, что в этот момент буквально в нескольких шагах от купели, направляясь к ней, шла девушка. Она была без одежды в обычном смысле слова, но завернута лишь в полотенце. Полотенце было не слишком-то велико и потому его едва хватало, чтобы скрыть грудь, и иные прелести. Оно еле прикрывало её округлую спортивную попу, ножки от бедра и до самых пяток представали взору случайно оказавшегося здесь и сейчас человека. Видимо, не замечая меня, она сделала несколько шагов вниз по лестнице в купель, откинула полотенце в сторону, да она скинула его полностью и вся та красота, что только угадывалась в её очертаниях под полотенцем, стала доступна взору. Всё это длилось лишь мгновение, ведь полотенце было сброшено в тот момент, когда вода дошла чуть выше её колен, после девушка тут же окунулась. Смущённый и не верящий своим глазам я наклонился, чтобы набрать воды из ручья, и постарался делать это как можно усерднее и дольше. К тому моменту, когда поднял голову, спортсменка, завернутая в своё полотенце на тот же манер, что и раньше, шла мне навстречу, весело улыбаясь, как будто, передавая всему окружающему свой заряд бодрости, почерпнутый только что из купели.

В те времена я был безработным и мог себе позволить голодные путешествия в лесах нашей области. В общем-то, и всё, что я мог себе позволить. Долго ли коротко бесцельно бродил я по лесу в своих одиноких скитаниях, как позже выяснилось, в окрестностях мельницы (3), но случайно наткнулся на неё. Подошёл. Дверь не заперта. Поздний вечер. Решился пройти внутрь. В доме ни души, но чувствуется, что людское тепло ушло отсюда недавно. От печи веет теплом, рядом осталось одно лишь одно толстенное полено, расколотое ровно пополам, да несколько газетных страниц. Как предусмотрительно. Решив, что провести ночь здесь всё-таки лучше, чем в лесу, решил аккуратно расположиться. Поставил рюкзак тут же в прихожей. Большой просторный холл. Крепкая широкая лестница, ведущая на второй этаж, похоже, что к спальным комнатам. Не совсем понимая, что за печь и куда уходит тепло, прошёлся с фонарём по зданию, и обнаружил парилку. В ней было ещё тепло. Подогрел на горелке воду, сделал чай в комнатке, что справа от входа, перенёс туда рюкзак. Так уютнее. Даже немного начал чувствовать себя временным хозяином дома. Решил, а чем черт не шутит? Растоплю печь, тем более что она ещё тёплая, тяга есть, проблем быть не должно. И вот, когда я решил бросить в печку газету, и взялся за топор, чтобы доколоть полено, в свете фонаря я увидел что-то странное...

На газете, поверх текста тупых рекламных объявлений, и даже на полях, а после на расколотом пополам бревне, каким-то химическим карандашом, который, похоже, надо слюнявить через два слова на третье, была написана эта история. История, которую я Вам пересказал выше своими словами, беспомощно пытаясь разгородить собственные переживания и чувства самого автора, путая наши с ним лексиконы, но испытывая, похожее с ним желание, сохранить эту история для Вас. Я читал при бледных светодиодах, комплект батареек был уже на последнем издыхании, и не мог оторваться даже чтобы их заменить. Какой-то магией веяло от этих простых чистых строк, что незадачливый истопник в невообразимом сексуально-литературном порыве решил оставить для будущих посетителей мельницы, а может просто для себя самого, но по какому-то счастливому для меня стечению обстоятельств, забыл своё творение там же, на месте его создания, о чём ему самому стоило пожалеть.

И долго, уже улегшись в спальнике на деревянную скамью гостевой комнаты, я не мог заснуть от этих свежих только поселившихся и надолго, как выяснилось, в моей памяти картин:

Розовая от пара, девушка спортивных форм, упругой походкой, откидывая полотенце в сторону и невольно, обнажая себя случайному взгляду со спины, спускается в купель, чтобы через несколько мгновений появиться из неё, и, облачившись в тот же, ни сколько не скрывающий её сексуальности наряд, по-дружески улыбнуться случайно встретившемуся её на пути истопнику. Всё так, как и должен делать мастер спорта (4), быстро, легко, красиво, сексуально.

Катерина, дородная как одна из моделей Рубенса, но в Кустодиевской или скорее Шишкинской реальности, признаюсь честно, совсем не разбираюсь в этом, просто определённые образы встают перед глазами. С проворством девушки, танцующей «танец ужаленной пчелой» в одной из детских книг о восточных приключениях, не в состоянии обуздать свою внутреннюю потребность обнажения на публике, в одном кадре одетая в анорак, а в следующем исчезающая в направлении парилки, но уже в стиле «ню».

Надежда, тихо и скромно дарящая свою красоту миру, с форм которой географы более ранней поры лепили глобусы, глядя на которую, геометры до сих пор ищут формулу кривой, способной воссоздать восхищение женской грудью, физическое и душевное у противоположного пола, но без того бесстыдного щегольства силиконовых красоток, что наспех скроили себе фигуры для похотливого притяжения самцов, позабыв об истинных добродетелях женщины. Русской женщины.

И Елена. Та, чьё появление запало в душу не только ему и мне, но могу предположить и в души всей той команде, что благодаря своей воле не к победе, но к избушке, оказались в ней в нужный час и в нужном месте. Та, чей образ материализовался в чудо-девушку в неповторимом красном белье практически из пара столь же не воссоздаваемой физической обстановки.

Темнеет в наших лесах рано, и улегся я на ночлег тоже не в поздний час, но заснул далеко за полночь. Проснувшись утром, ещё раз заглянул в купальню, посидел на полке, глядя на то место, где менее дня назад стояла Надежда, и попытался представить тот самый цвет……. Красный. Не просто красный. Особенный красный (5).

С тех пор прошло немало лет. Что-то около десяти. Я побывал во многих странах. Кое-что приобрёл, многое потерял. Видел немало женщин, красивых и не очень, но так и не встретил. Не встретил в Ницце, Барселоне, Берлине и Мюнхене. Не встретил в Милане, где южные красавицы в покупательском угаре выскакивают из-за шторок примерочных показать подружкам, только что подобранное нижнее бельё. Был и на модных показах. Но нигде не нашёл того самого притягательного красного цвета белья чудо-девушки, что преследует и в тоже время скрывается от меня с того самого дня, как прочёл я этот рассказ на мельнице. Как же не сладко, мне кажется, живётся порою, автору этих строк – простому истопнику бани на мельнице.